|
|
АЛЕКСАНДР ДОЛИН
ИСТОРИЯ НОВОЙ ЯПОНСКОЙ ПОЭЗИИ В ОЧЕРКАХ И ЛИТЕРАТУРНЫХ ПОРТРЕТАХ
(10)
ПОЭЗИЯ И ПРОЗА ЖИЗНИ
ПРОЛЕТАРСКАЯ ПОЭЗИЯ ТАНКА
Творческая деятельность Такубоку и Аика, с ее ярко выраженной социальной направленностью, явилась вершиной развития народно-демократической литературы на раннем этапе и в то же время заложила основы мощного движения, которое, преодолевая традиционную аполитичность и внеисторичность жанра, со временем превратило танка в орудие классовой борьбы. Она подготовила почву для зарождения пролетарской поэзии в жанре танка, составной части пролетарской литературы 20–30-х годов.
Стимулом для развития японской пролетарской литературы на фоне нарастающей классовой борьбы послужила победа Октябрьской революции в России. Наряду с теорией марксизма пролетарские писатели в Японии усваивали боевые лозунги «ЛЕФа», практикуя зачастую вульгарно-социологический «пролеткультовский» подход к культуре. Тем не менее критические статьи и манифесты того периода интересны и поучительны как индикатор общественных настроений своего времени, как отголосок яростных политических споров.
Теоретики «пролетарских танка» выступили против бесклассового искусства старых мастеров под знаменем революционного обновления поэзии. Критик Тода Кёсон в статье «О реформации танка» («Танка какусин рон», 1926) во многом повторял положения Такубоку и Аика, требуя осовременить и опростить язык поэзии, наполнить его социальным содержанием. «Для человека, живущего в нынешней атмосфере, — пишет он, — очевидно, нужно использовать вместо слова “талант” слово “народ”». Другими словами, никакое поэтическое дарование, если оно лишено народности, не имеет права на существование. Рассматривая различные направления в мире танка, Кёсон трактует их как ущербные и глубоко анахроничные, критикуя, в частности, поэтическое общество «Арараги» и ее лидера Сайто Мокити за отсутствие классовой платформы.
О своих убеждениях Кёсон говорит вполне определенно: «Моя позиция такова: во-первых, употреблять в танка современный разговорный язык; во-вторых, сделать ритм более свободным, приспособив его к возможностям современного языка; в-третьих, создавать пролетарскую литературу. В сущности, моя позиция представляет крайнее левое крыло в лагере сторонников революции танка, хотя сейчас, пожалуй, кроме меня, ее никто всерьез не поддерживает...»
Впрочем, кроме экстремистских лозунгов «поэтической революции» ничего особенно «левого» Кёсон и его единомышленники конкретно предложить не могли. Справедливо отмечая, что дальнейший прогресс «революционизированных» танка немыслим в отрыве от других областей литературы, автор статьи делает любопытный вывод: «Почему танка непременно должны стать разновидностью пролетарской литературы? Ведь они подпадают под классификацию общей пролетарской теории литературы, и этот вопрос даже нет нужды дискутировать. Коль скоро, в сущности, все виды искусства должны основываться на пролетарской идеологии, то любые иные его проявления просто не должны быть дозволены».
Статья заканчивалась характерным для всего движения пролетарской литературы манифестом: «Поэты танка! Довольно следовать плачевному примеру мэтров. Свершив революцию в собственной жизни, свершим революцию в танка. Сейчас танка еще не может встать в один ряд с другими видами искусства. Безусловно, танка не отражают движения времени. Так не становится ли потому революция танка еще более насущной необходимостью? От жесткого ритма и архаической лексики старых танка к свободным ритмам и современному языку новых пролетарских стихов!».
Вопрос о классовости искусства танка ставил и другой теоретик движения пролетарской литературы Исигурэ Сигэру в работе «Успехи революции танка» («Танка какумэй-но синтэн», 1928). Критикуя поэтов «Арараги» за легкомысленное отношение к творчеству, он ссылался на Карла Либкнехта, осудившего бюргерское искусство, и на Плеханова, не признававшего произведения искусства без идеологического содержания. Полемизируя с Сайто Мокити, Исигурэ указывал, что мнимая аполитичность поэтов «Арараги» в периорд острой идеологической борьбы неизбежно приведет их в лагерь реакции. Так в действительности и произошло: вступив в «период мрака» (1935–1945 гг.) подавляющее большинство «нейтральных» поэтов оказались добровольными или вынужденными пособниками монархо-фашистских властей.
Сайто Мокити в ответной статье возражал Исигурэ, не без оснований обвиняя его в узости взглядов и в левацких перегибах, но ход истории тем не менее доказал, что пророчества пролетарского писателя были не лишены оснований. «Патриотическая» поэзия Сайто Мокити, восхищавшегося гением Гитлера, и других поэтов «Арараги», воспевавших военную экспансию Японии, стала одной из позорных страниц в истории японской литературы XX века.
Между тем поэты левых убеждений сплотились в «Лигу пролетарской поэзии танка» («Пурорэтариа танка рэммэй») с целью внести в мир поэзии танка радикальные реформы. Старая поэзия танка, включая все достижения ведущих поэтов начала двадцатого века, были объявлены наследием буржуазной культуры, которое подлежало срочной замене. Им на смену должны были прийти новые стихи в форме танка, воспевающие борьбу пролетариата и светлое будущее всего человечества. Маяком светлого будущего должна была стать Россия — страна победившего пролетариата. Как это случилось и в России, пролеткультовский упор на идеологический аспект привел к выхолащиванию содержания стихов, которые большей часть превращались в пропагандистские лозунги. Рефлексии и глубоким чувствам не было места в этой поэзии кратких агиток.
Чтобы подчеркнуть свою новизну, большинство пролетарских авторов танка отбросило традиционный метр и ритмический рисунок, перейдя к кратким импровизациям на базе свободного стиха, которые уже даже отдаленно не напоминали танка. Идеологический экстремизм, который, в свою очередь, вызывал репрессии со стороны правительства, в конце концов привел пролетарские танка к кризису. В 1932 году, всего через два с половиной года после ее создания, Лига пролетарских танка распалась. Постепенно угас интерес к экспериментаторству, читатели охладели к танка вольного стиля, да и сами поэты-бунтари стали по-иному воспринимать окружающую действительность. Одни обратились к традиционной лирике природы, другие перешли в лагерь почвенников и стали усердно воспевать воинские доблести расы Ямато, а третьи и вовсе отошли от поэзии. Типическим примером может служить судьба талантливого поэта танка Окума Нобуюки (1893–1977).
Один из восторженных последователей Токи Аика, Окума Нобуюки пошел в политике дальше своего учителя. Когда Аика основал в 1913 году журнал танка левой ориентации «Сэйкацу то гэйдзюцу» («Жизнь и искусство»), Окума Нобуюки стал одним из наиболее плодовитых авторов, работающих в жанре социальной поэзии. Во время учебы в токийской Высшей школе коммерции молодой поэт усердно штудировал марксизм, что наложило заметный отпечаток на все его последующее творчество, вписавшееся в мейнстрим пролетарской литературы:
токи-но коэ
сора ни доёмицу
торикакому
кэйкантай ва
куса ни ясурау
Боевой клич
возносится в небеса —
а вокруг
полицейские из оцепления
отдыхают на травке...
***
Горожане
спокойно наблюдают демонстрацию
в день Первомая —
их там несколько сот,
в тени под деревьями...
(В День солидарности трудящихся)
Как и подобает пролетарскому поэту, Окума Нобуюки использует форму условного пятистишия (в котором нарушен традиционный ритмический рисунок) для создания рельефной фотографической зарисовки с ярко выраженной социальной направленностью.
После путешествия в Европу в 1929 году Окума Нобуюки окончательно либерализовал свой стиль, фактически уничтожив границы между танка и свободным стихом. Многие его произведения скорее напоминают туманный прозаический скетч:
Перевернуто
все, что было —
вот один крикнул,
другой крикнул —
эхо отозвалось отовсюду...
Единственный авторский поэтический сборник «Собрание танка Окума Нобуюки» («Окума Нобуюки каси») был опубликован в 1933 году. Закат движения пролетарской литературы, явившийся для поэта большим потрясением, заставил его навсегда отойти от сочинения танка. В дальнейшем он вернулся к своей основной профессии и до конца дней преподавал экономику последовательно в нескольких крупных университетах.
В годы войны большинство поэтов танка, поддавшись националистическому угару, активно сотрудничало с милитаристскими властями. Когда, с благословения властей, был выпущен сборник ура-патриотических танка «Новые сто стихотворений ста поэтов», среди авторов оказались столпы поэзии вака XX в. во главе с Сайто Мокити. Правда Токи Аика, Сяку Тёку и еще несколько поэтов были настроены оппозиционно, но и они должны были замолчать под угрозой суровых репрессий.
Однако, что касается пролетарской поэзии танка, то ее лозунги не были окончательно похоронены в начале 30-х годов. Спустя полтора десятилетия, когда Япония лежала в руинах, а народ оккупированной страны пребывал в состоянии глубочайшей фрустрации, многие пролетарские поэты вернулись в литературный мир и внесли свою лепту в создание демократических послевоенных танка.
Печатается с любезного разрешения автора и издательства «Гиперион» по тексту книги «История новой японской поэзии» в 4 тт. СПб., «Гиперион», 2007.
Постоянный адрес этого материала в сети интернет –
http://ru-jp.org/dolin_10.htm
Постоянный адрес следующего отрывка в сети интернет –
http://ru-jp.org/dolin_11.htm
Постоянный адрес первой страницы книги
http://ru-jp.org/dolin.htm
##### ####### #####
OKNO V YAPONIYU 2007.03.23 / DOLIN_10
http://ru-jp.org
ru-jp@nm.ru
##### ####### #####
|
|